1708 год. Северная война в разгаре. Армия Петра I марширует через болота под
Архангельском, промокшая до нитки. Люди болеют, простужены, теряют силы. В один из дней Пётр замечает, как его денщик Семён пьёт нечто багровое из фляги. Оказывается — это отвар из клюквы, который варили бабки севера. «А что ж ты, братец, один пьёшь эликсир жизни?» — смеётся Пётр. 

Так начинается история морса в русской армии — как лекарства, бодрящего напитка и символа выживания.

Вернувшись в Петербург, Пётр повелел, чтобы клюквенный морс подавался на официальных пирах «для пользы и крепости духа». Его любили за кислинку и бодрость — он шёл как антипод вина, особенно в утренние часы. Даже в Эрмитаже, на тайных завтраках, подавали его в графинах из уральского стекла. Говорят, именно морсом он закусывал свои знаменитые «утренние решения», от которых трясло весь двор.

Сегодня мы готовим клюквенный морс так же, как в походах Петра: вручную перебираем ягоды, томим их на слабом огне, остужаем и разливаем в стекло. Это не просто напиток. Это отголосок той самой силы, что таилась в русских болотах, из которых выросла империя. Мы варим его с тем же упрямством и любовью, что были у солдат Петра — чтобы каждый гость почувствовал в себе северную бодрость и каплю царского задора.